В Ярославской области поставили эксперимент на выживание
Поделиться
Для тех, кто хоть однажды задумывался о переезде из города в деревню, в России появился реальный шанс. В осенне-летний период можно поработать в фермерском хозяйстве, а уже потом определяться, где жить дальше: в тревогах мирской суеты или на лоне природы.
Не спрашивайте — зачем отечественному селу городские жители. Это и так понятно. Нашенские деревни пустеют и вымирают.
Например, мы побывали в деревне Малое Хвастово Борисоглебского района Ярославской области, где жизнь, можно сказать, бьет ключом. Там постоянно обитаемы аж четыре избы. А в соседней деревне Большое Хвастово, что начинается сразу за оврагом, вообще никто не обитает, туда только иногда приезжают дачники-неудачники.
Хотя еще в недалеком прошлом эта деревня всегда была «Большой», по сравнению с «Малой».
В общем, мы прибыли туда, куда, как раньше по комсомольской путевке, на село десантировались волонтеры.
Евгения Тигина. Фото: ДЭН ШТОЛЬЦ
— Приехали ко мне в хозяйство две волонтерки из города, — рассказывает глава фермерского хозяйства «Давыдовское» Андрей Фадеичев. — Как тростиночки: одна 46 килограммов, другая 48. Ну какие из них помощницы в деревне? На них только дым возить…
Но на ферме работа найдется любому. Причем такая, для которой не нужны особые навыки. Почистить коровник, раздать корма для животных или ухаживать за молодняком… Работа не квалифицированная, а фермеру — в помощь. Вот и городские девчонки без дела не остались. Побелили коровник — оно ведь и буренкам приятнее с такими стенами. Хотя прямой зависимости удоев от белизны стен не выявлено.
В период с августа по октябрь своеобразную стажировку или «разведку боем» на селе прошло более 100 волонтеров: студенты, молодые семьи, одинокие граждане, которым до чертиков надоела городская суета.
Впрочем, сколько из них навсегда свяжут свою жизнь с деревней, пока сказать никто не может.
Дядь, дай миллион!
Фермер Валерий Кочетков приехал в Ярославскую область восемь лет назад из подмосковных Химок. Там работал таксистом, потом как «отработанный биоматериал» в 44 года (!) остался без средств к существованию. А тут и здоровье начало подводить — щитовидка. Выбор был невелик: или операция, или радиоактивный йод с гормонами до конца жизни…
Продал в Химках свою квартиру, так оказался в Малом Хвастове. Место, кстати, примечательное. Этот край — родина преподобного Иринарха Затворника, который в 1612 году благословлял Минина и Пожарского на бой с поляками.
Купил дом-развалюху, отремонтировал. Потом 36 соток земли, еще 30, еще 36… Сегодня у него с арендой около 10 гектаров земли.
«Каждый год от чего-то отказывался, — вспоминает он. — Сначала держал птицу, считается, что она в производстве самая рентабельная: куры, индюки, гуси. Это так. Но мясо продать трудно. К тому же мор, индюки будто сами ищут себе смерти, могут помереть буквально от любой мелочи. Кормушку поставил низко — они трясут головой, разбрасывают корм, подбирают его с земли и дохнут. Поднял повыше — начали помирать самки — с трудом дотягивались до кормушки…»
Сегодняшний профиль хозяйства — молоко: пять дойных коров, с телятами получается девять. За день надаивает около 100 литров молока. Часть развозит по дачникам в соседний поселок Борисоглебский. А часть пускает на переработку: творог, сметану, сыры: российский, камамбер, качотта, халуми.
Сыры, нужно сказать, знатные. Поскольку коровы у фермера на вольном выпасе и не болеют бруцеллезом, то варит он их на основе сырого молока — в других хозяйствах из пастеризованного. Вкусовая разница весьма существенная.
Планы у Валерия с женой Антониной большие. Но получить от государства грант на семейную ферму в теперешнем состоянии невозможно. От размера государственной субсидии нужно иметь 30% собственных средств. То есть, если хочешь получить 3 млн рублей, на которые уже что-то можно сделать, нужен собственный капитал в миллион рублей.
Откуда? За 8 лет фермерства ничего не накопили.
— Приехали ко мне поработать в хозяйство две девушки, — рассказывает он. — Думал, из Москвы, она ведь рядом. А прибыли из Самарской области и из Екатеринбурга. Волонтерками очень доволен. Скоро они уезжают, а я бы их оставил еще на пару недель, так сказать, «на карантин», — смеется он.
Волонтеры, как им и полагается, работают безвозмездно. Как в старину, когда крестьяне отдавали своих отпрысков «в люди»: они должны перенимать опыт своего наставника, осваивать его ремесло.
Работают в течение двух недель и не более 4 часов в день, питание и проживание, разумеется, бесплатные.
Правда, за две недели познать какое-нибудь фермерское ремесло, конечно, невозможно. Но пока порядок именно такой, ведь в среднем отпуск у россиянина 2 недели. Хотя некоторые волонтеры готовы остаться в деревне не только на месяц, но и на все лето.
В общем, начинают добровольцы с малого: с чистоты на ферме — с вывоза биоудобрений, а проще говоря, навоза.
Аня Гладиолова. Фото: ДЭН ШТОЛЬЦ
Пилите, Шура, пилите!
Преимущества жизни в фермерском хозяйстве девчонки почувствовали сразу, после первого обеда — натуральные сельские продукты, не какие-нибудь городские шницеля.
Про магазинную еду они совсем забыли…
Родственники из Самары и с Урала уже попросили своих девчат привезти домой фермерские сыры — они у Кочеткова действительно вкусные. Валерий Альбертович говорит, что по окончании «стажировки» даст в путь-дорогу их городским родственникам всех харчей понемножку, но мало не покажется. «Проводим наших помощниц так, чтобы захотели вернуться обратно».
По образованию Женя Тигина (ей 29 лет) — графический дизайнер. Нужно ли говорить, что с работой по специальности в своем родном Тольятти определенные сложности. Пока в поисках себя, как писал Маяковский, все работы хороши, выбирай на вкус.
Женя не исключает, что в перспективе, возможно, осядет в деревне.
— Нравится северная природа, — признается она. — Такая же, как и в Самарской области, но у нас климат намного жарче, листья пожелтели еще весной. А здесь такие насыщенные цвета…
Но, как мне кажется, животноводство — не ее профиль. Слишком жалостливая. «Только что родившегося теленочка буквально сразу отлучают от мамки. Это очень жестоко. Она сразу облизывает своего детеныша, тем самым устанавливается чувство привязанности друг к другу. А в этот момент малыша забирают, очень грустно и жалко…»
Женя и сама понимает, что животноводство, с ее подходом к милосердию, не ее. Растениеводство, полеводство — совсем другое дело.
Свободное время, которого много, даром не теряет, делает зарисовки коров и лошадей — у Кочеткова есть несколько лошадок.
Рассказывает, что со своей подругой Аней Гладиоловой из Екатеринбурга работать начинают в 8 утра. Идут на ферму, раздают корма и следят за чистотой — для фермера это неоценимая помощь. Пока волонтерки вывозят навоз, он с супругой может заниматься другими хозяйственными делами.
— Мы с женой чистили помещение за один час, — поясняет Валерий Альбертович. — У девочек получается примерно за три, но все делают очень аккуратно. Поначалу рвались в бой, просили новые задания. Я им сказал: привыкните пока к этим обязанностям, зачем надрываться? Установил для них жесткий режим: работать не больше четырех-пяти часов в день.
Девчонкам, понятно, здесь скучновато, даже скучно. В деревне, где всего четыре жителя, никакого досуга не предусмотрено. Даже старожилы не помнят, когда закрылся деревенский клуб и когда молодежь стала уезжать из родных мест.
А случилось все это, как только государство махнуло рукой на российское сельское хозяйство и в страну хлынули окорочка Буша и прочие продукты с Запада. Вот тогда и стали закрываться на селе школы и поликлиники, а молодежь подалась в город…
Это только в Ярославской области, соседней с Москвой. А сколько по России таких деревень и что будет: дальше — больше?
Насколько реально, что городские волонтеры, едущие сегодня на село, поднимут деревню? Этот вопрос имеет значение. Сразу предполагается, что волонтеру, прошедшему «боевое крещение» у фермера, власти предоставят земельный участок. Пандемия коронавируса показала острый дефицит рабочих рук в деревне, без традиционных гастарбайтеров нам просто урожай овощей-то собрать некому.
Однако с земельными наделами и появляются определенные проблемы. Коммерческая стоимость гектара сельхозземли в той же Ярославской области 7 тысяч рублей, кадастровая — 10 тысяч. Даже самому непритязательному россиянину такие цены вполне по карману. Ведь Валерий Кочетков, как мы помним, начинал свою сельскую биографию даже не с гектара, а с 36 соток.
Да и девчонки говорят, что в этой же деревне есть пустующие дома и земли хватает. В чем тогда проблема?
— Землю выделяют местные органы власти, — рассказывает фермер. — Нужно идти в муниципалитет со своими бизнес-планами. Вот у меня хорошие волонтерки. Но на месте главы района землю под развитие села я бы им не выделил. Даже разговаривать бы не стал. Во-первых, нет семьи, для которой и нужна земля. Нет навыков в работе, а одного желания недостаточно.
То есть первоначально городские помощники должны познакомиться с сельской жизнью, «пощупать» работу на земле. Люди 5 лет учатся в сельхозинститутах, получают образование — и то далеко не все задерживаются в деревне. А что можно спросить с горожанина?
Но если после «командировки» на село что-то защемит в душе, если поймет, что жить не может без пения петухов, тогда уже пускай готовится к серьезным и суровым крестьянским реалиям.
По правде говоря, я тоже разделяю такую позицию. Крестьянский труд намного сложнее, чем может показаться волонтеру, прибывшему в деревню «подышать свежим воздухом».
Фермер Валерий Кочетков.
Рога и копыта
На самом деле у Андрея Фадеичева, с которого мы начали свой рассказ, настоящий конвейер по приему волонтеров. Вот только вчера прибыло сразу семь человек. А убыло накануне четверо, верой и правдой исполнивших свой волонтерский долг. Живут помощники в прекрасных условиях — в охотничьем домике, где тепло и уютно, там же работает кухня, а шеф-повар — тоже волонтер, из Челябинской области.
Андрей считается одним из самых успешных фермеров в Ярославской области. Хозяйство большое и многоплановое. Зерновые, коровы, козы, овцы…
Были еще свиньи — целых 300 голов. Но в мае нынешнего года на Ярославщине вспыхнула эпидемия африканской чумы свиней, и всех пришлось уничтожить. Областные власти ему полностью компенсировали затраты на утилизацию поголовья. А вот за упущенную коммерческую выгоду — за мясо — только частично, по 106 рублей за килограмм живого веса.
Тогда как молочные поросята, которые весят совсем немного, на рынке стоят по 5 тысяч рублей за голову.
Такая получается арифметика. На заметку тем, кто хочет стать фермером. Они должны знать правду жизни.
Массовое уничтожение животных показало, что в области всего 5 убойных пунктов, а в их Борисоглебском районе так вообще ни одного. Специализирующиеся на забое скота предприятия охотно берут в «работу» КРС — за них им платят по 3 тысячи рублей за голову. А вот овцы или свиньи совсем не интересны, поскольку за них получают по 250 рублей.
В планах у Фадеичева — организовать в своем хозяйстве такой цех. И от зависимости от партнеров можно уйти — и в случае необходимости помогать соседним хозяйствам.
Командовать парадом буду я!
Трудности с реализацией продукции, как и у всех сельхозпроизводителей, у него есть, но он в этом плане оптимист. Считает, что когда-нибудь мы придем к реализации фермерских продуктов, как в Америке.
А как в Америке?
«Там фермеры вообще не продают, например, молоко. Покупатель Джон, которому, допустим, в день нужно два литра молока, покупает у фермера одну десятую часть конкретной, приглянувшейся коровы. И именно десятую часть от ее надоя и покупает. Стоит видеокамера, он видит свою буренку. При нашем уровне цифровых технологий мы тоже придем к такой схеме».
Более того, уже пришли. За примером далеко ходить не надо. В Ярославской области есть пасечники, которые сдают в аренду свои ульи покупателям меда. Горожанин берет на содержание один-два улья, мед из которых чисто его. Естественно, он оплачивает уход за пчелами.
Все это называется цифровизацией на службе человека. И его здорового питания.
Знакомлюсь с одним из семи прибывших к фермеру волонтеров. Данир Хонинов — второкурсник Московской ветеринарной академии имени Скрябина. Да, учебный процесс уже в разгаре, но он здесь и сейчас. Вырвался из Москвы, чтобы поближе познакомиться с производством и хранением зерновых, которые в том числе выращивает фермер. «Про коров и других сельхозживотных нам читают лекции в ветакадемии, хочу «потрогать» своими руками растениеводство».
Фадеичев ставит его и еще двух волонтеров на немецкий сепаратор, доставшийся в наследство от развалившегося колхоза. Агрегату больше 30 лет, а работает как новый.
Катя — волонтер из Москвы. Был у нее свой проект, салон красоты в столице. Проект, что называется, приказал долго жить, и она все чаще задумывается о новой стезе. Как говорится, пути Господни неисповедимы…
Возможно, заговорили гены. Ее дед когда-то работал в Институте картофелеводства имени Лорха в подмосковном поселке Коренево. Вдруг захочет продолжить дело деда?
— Хочу развивать свое хозяйство, но понимаю, что сейчас это невозможно, нет кадров, — говорит Андрей Фадеичев. — Государство озаботилось дефицитом рабочих рук на селе, предпринимает какие-то шаги. Есть надежда, что правительство изменит свою аграрную политику, станет вкладывать серьезные средства в сельские территории.
Правительство РФ
Россия
Москва
Екатеринбург
Ярославль